Московский центр музейного развития Выставочные залы Москвы представляют выставочный проект «Простое равенство = внутренний модернизм». В рамках параллельной программы V Московской международной биеннале молодого искусства в галерее ГРАУНД Песчаная.

Этот проект молодых художников собран из работ о «внутреннем модернизме», о тех простейших схемах, при помощи которых возводятся типовые здания, понятные конструкции, первичные сооружения – коробки. И о том, кто эти «коробки» населяет, что в них чувствует и как живет. Эпоха модернизма сегодня переживает третий виток спирали. Советский авангард (ранний модернизм), советский модернизм, и постсоветский неомодернизм по сути оперировали похожими формулами и идеями: доступное типовое жилье, функциональная обусловленность, «ничего лишнего» при монументальной выразительности. Современные художники подходят к этому наследию и окружению по-разному. С одной стороны здесь слышится ностальгия по недавнему прошлому, по советским руинам, успевшим наполовину исчезнуть, сохранив мощнейший лирический потенциал. С другой, чувствуется непреодолимая тоска, которая преодолевается простым ярким раскрашиванием или же деконструкцией простейших строительных элементов. Так забор начинает играть в пятнашки, панорама многоэтажек расцветает радугой утра-дня-вечера, а заброшенные долгострои текут маслом и растворителем. Так опять «бытие определяет сознание», «трансцендентное становится трансцендентальным», модернизм погружается «глубоко внутрь», воспроизводя – каждый раз заново и по-новому – узнаваемые структуры.

В основе проекта – документальные фотографические истории. Вчерашняя утопия «белого города» Дениса Есакова – цикл белесых и выбеленных построек, сооруженных с 1924 по 2003 год – оказывается проекцией геометрических комбинаций. Питерские и московские спальные районы Егора Рогалева обнаруживают своих жителей и создателей, обнажая историю, людей и прием. Дома на ногах-опорах Анны Михеевой с одной стороны представляют анимистические избушки на курьих ножках, с другой – репрезентируют уникальные сооружения, конструкция которых так и не получила широкого распространения в строительстве. Анастасия Цайдер снимает олимпийские объекты в Москве, фиксируя временный провал между вчера и сегодня, схватывая ощущение «бремени надежд». Другой ее проект – «Аркадия» – о растениях-мутантах, заполняющих территорию внутри сплошного остекления залов и холлов: здесь флора, кажется, захватывает пространство модернистской решетки, наполняя жизнью – пусть и вышедшей из-под контроля – бетон и стекло. Норильск Елены Чернышевой как будто уводит в параллельный мир – руины брошенной людьми гостиницы открываются изнутри своих номеров новыми, но такими же безрадостными перспективами, сообщая пространству фотоснимка третье измерение. Максим Шер в духе дюссельдорфской школы каталогизирует подъезды хрущевок, которых по данным московских властей осталось в городе то ли 245, то ли 270 – так «краеведческий по сути арт-проект приобретает черты политического перформанса» по пересчету панелек, призванных уравнять всех и вся в правах на жилье, но самих ставших рукотворными произведениями – украшенными, расписанными, озелененными «советскими индивидуалистами». Похожим образом Кристина Романова снимает подъезды внутри: их интерьеры также оказываются оригинально оформленными – всякий раз по-разному.

Парадокс и в том, что сегодня модернистская архитектура, казавшаяся выхолощенной и упрощенной, обнаруживает хтонические и мифологические начала. Проект Алексея Боголепова посвящен монументам советской эпохи – мемориальным комплексам, при помощи которых выстраивалась своеобразная религиозная система культа предков в обществе воинствующего атеизма. Прозрачными идолами становятся стелы Ольги Трейвас, отсылая к домашнему алтарю-серванту с хрусталем каждого советского человека. Снимки Максима Шера из серии «Русский палимпсест» манифестируют претензии и мечты рядовых россиян на саму сказку: фасады построек по всей стране «украшают» говорящие буквы – Paradise, Эльдорадо, Эдем… Окна высотных многоэтажек подсвечиваются в работе Ирины Петраковой храмовым готическим витражом, образуя силуэт самого обычного «спальника». В космос спутником вылетает скульптура Александра Кутового – голова Хрущева, вырезанная из пенопласта. Портрет второго супер-героя эпохи – Брежнева – препарируются группой ZUCLUB в кубистической манере, разбиваясь на осколки неравного размера.

Условность, схематичность и супрематизм модернизма выявляет и современная живопись. Если диптихи Сергея Лоцманова и Юлии Ивашкиной посвящены переводу пространства картинной плоскости в проекцию (здесь важнейшим элементом становится цвет), то работы Павла Отдельнова и Ивана Лунгина предъявляют сквозные руины-недострои с собственными прострелами – проемами окон и дверей. Двадцать фанер Валерия Чтака живописуют акрилом российские города – здесь Москва по «морфотипу застройки» не отличима от Ижевска, Иркутска, Нижнего Новгорода, Санкт-Петербурга, Самары и т.д. Акварельная серия Владимира Логутова, посвященная проблеме картины в пространстве, оказывается путешествием белого экрана, тогда как черные квадраты в цикле Николая Онищенко «Смерть во сне» обозначают приготовленные к сносу и пережившие свой эксплуатационный срок хрущевки. Из шестиугольных элементов-ячеек набраны работы-конструкторы Ирины Кориной и Яна Тамковича. Видеоработа Елены Коптяевой раскладывает на детали и анимизирует советский бетонный забор: его клеточки начинают играть в пятнашки в присутствии прохожих. Квинтэссенцией элементарной архитектуры, собранной и утрамбованной, становятся объекты Владимира Марина – «Забор», «Стена» и «Тротуарная плитка», скомпонованные в самую настоящую «круглую» скульптуру.