О Выставке:
Предмет, объект, вещь в истории искусства появляется уже в раннем модернизме: Ларионов прибивает к стене отрезанную косу Гончаровой и шляпную коробку, Дюшан выставляет писсуар-фонтан и сушилку для бутылок, Пикассо делает голову быка из седла и руля велосипеда. В модернизме позднем — у Сидура или Параджанова — из готовых объектов собираются скульптуры и инсталляции. Итальянские художники «Арте повера» и французские — Сезар и Арман — работают с «испорченными» вещами: тряпками, разбитыми машинами и музыкальными инструментами. Русские концептуалисты вскрывают значение отдельных предметов, придумывая остроумные работы-бутерброды: книжку на коньках или ветку в рулонах скотча. Сегодня современные художники в условиях перепроизводства с одной стороны и борьбы за утилизацию продуктов жизнедеятельности работают с реди-мейдами и фаунд-обджектами по-своему: создавая лирические скульптуры из разбитой посуды, страшных идолов и пугал, концептуальные «рамки» с надписями или собирая утилитарные самодельные приборы, инструменты и приспособления. И если Дмитрий Булныгин и Зина Исупова изображают известные живописные полотна и предметы повседневной жизни, используя бумагу, пластик или акрил, то Ольга Божко, Ирина Корина, Алина Глазун работают непосредственно с реди-мейдами, готовым материалом, превращая спецодежду, упаковку, игрушки в «предметы искусства».
Наталья Зинцова и Саша Повзнер «подковывают блоху»: так гладильные доски, лопаты и глобусы лишаются своего утилитарного предназначения. А объекты Натальи Гудович и Алексея Боголепова — шезлонг из колючей проволоки и резиновая дубинка в «смирительной рубашке» из металлического профиля — таят скрытую угрозу. Такими же опасными и бесполезными одновременно выглядят «скульптуры» Юры Шуста из проекта «Пьяный лес»: мангал с шампурами из бутылочных розочек и сгоревшие утюги отсылают к лесным пожарам и экологическим катастрофам. Валерий Чтак работает с одеждой из секонд-хенда, печатая на ношеных футболках слоган в поддержку протестующих против мусорного полигона в Шиесе.
Работая с самой обычной и привычной посудой Владимир Марин и Город Устинов превращают чашки и ложки в совершенно разные объекты. У Марины слипшаяся собственными отверстиями посуда оказывается герметичным и поэтому нефункциональным объектом, а Город Устинов, напротив, деконструирует разбитую чашку, наращивая керамические сколы тканевой бахромой.
Объекты группы МишМаш встраиваются в личные биографические истории: бабушкина лампа становится для Маши Сумниной натурой, прототип которой собирается из подручных средств в мастерской, а пляжные камни архивируются при помощи пластыря на лист стекла как напоминание о летней поездке на море. Новые объекты собирает из игрушек дочери Олег Кулик: пластиковые звери становятся у художника или эскизами к собственным скульптурам, или самостоятельными монстрами — крылатой свиньей и рогатым драконом. Инструмент художника, архитектора и конструктора — циркуль с карандашом на ножке — изготовляет Света Шуваева, используя в работе найденные в природе ветки деревьев. Посмертная маска Пикассо, водопроводная труба и искусственные волокна превращаются в работе Яна Гинзбурга в портрет сразу трех героев ХХ века: Эйзенштейна, Пикассо и Шопенгауэра. К истории искусства отсылает и Семен Мотолянец — он иронически помещает пирамидку из керамического мыла непосредственно в дюшановский фонтан-писсуар, то ли приглашая к ритуальному выставочному омовению, то ли отправляя «на мыло» и увековечивая одноврмеенно все артистические выходки предшественников.
«Музей других вещей» Владимира Архипова, который художник-коллекционер собирает с конца 1980-х, вскрывает, если верить Виктору Мизиано, двойную суть шедевров русских левшей: производственную (конструктивистскую) и абсурдистскую (дадаистскую). Все собранные Архиповым предметы являлись полезными для своих создателей, по сути, инструментами и вещами-помощниками, а теперь, вынутые из родного контекста становятся музейными экспонатами для любования, размышления и наставления.
Так художники, продолжая линию московских концептуалистов и нон-конформистов, говорят с сегодняшним зрителем на языке предметов и вещей, предлагая ревизию самих понятий «скульптура», «инсталляция», «объект» и наших представлений об искусстве и повседневности. Искусство утилизирует и перерабатывает окружающие его предметы, сохраняя и документируя время собственного присутствия, говорит на языке нового реализма и документа, признаваясь в собственной зачарованности вещью и товарном фетишизме. При этом здесь же раскрывается и комплекс вины перед вселенной, озабоченность разумным потреблением, переработкой и вторичным использованием.
Выбирая различные стратегии работы с готовыми (уже изготовленными) и данными предметами, используя их как материал, объект или самодостаточный продукт, художники с одной стороны преодолевают пресловутый обывательский вещизм, с другой — феноменализируют понятие вещи, ее место среди людей и в космосе.
Выставка организована в рамках фестиваля Ever Art Weekend